Оно не напрямую о кошках, но сегодня есть.
Наверное тут что-то повтрояется из каких-то историй котов в "Мосте" или историй людей, но что-то основано на моих воспоминаниях, что то на рассказах бабушки и родитей, поэтому и повторяется.
ДомТак уж получилось, что родился самый обычный полосато-дикий котенок в самом обычном городском доме. Что самое забавное в том самом городе, чемпионом которого был его собственный дед.
Но разве с такими внешними данными докажешь, что вы родня? Типичный дворовый котенок, каких сотни в типичном кирпичном доме.
Хотя сам Дом заслуживает того, чтобы о нем поведать. Ведь Дикий его теперь мог называть совсем не пустым словом «Родина».
А дом стоял на этом месте уже пятьдесят третий год. Сколько всего повидал! Сколько людей, сколько судеб, сколько перемен. Сначала, полвека назад, здесь был всего лишь поле-пустырь, за за ним, река, а за рекой лес. Чуть поодаль, километрах в двух деревенька. Вовсе никакого города. Город начинался за перелеском с военной части с другой стороны от реки и то как-то «жиденько» начинался с подсобных строений да пары фабрик.
Горожане в этот самый лес за грибами приезжали или просто погулять. Река тут за лесом пойму образовывала, туда купаться летом из города молодежь ездила. Почти час из самого центра на троллейбусе и ты не природе. А потом все поменялось. Потом вдруг тут началась какая-то суета и выросли первые два дома, тот самый, в котором началась жизнь Дикого и соседний, такой же, через двор.
Это было кирпичное здание в шесть подъездов и 6 этажей. Возвели которое практически посередине пустыря в рекордно короткие сроки. Тогда вообще было время разных подвигов и рекордов на трудовом фронте. Такое поколение. Войну пережили, детей войны подняли, как этим детям войны быть хуже своих дедов и отцов, как ни бросить на строительство мирной счастливой жизни все свои силы?
И дали там первые квартиры военным той самой ближайшей военной части, вышедшим в отставку, да руководящему составу будущей грандиозной стройки. И стройка не заставила себя ждать. Одинаковые, но аккуратные дома в 5 этажей стали расти в этом лесу буквально как «грибы». Правда и лес пришлось почти весь вырубить. Дом за домом, дом за домом и вот уже целый квартал! Теперь кирпичные «первенцы» не чувствовали себя так одиноко.
Вокруг закипела уже не только стройка, но и бурная жизнь. В центре города расселяли коммунальные квартиры и давали каждой семье свою собственную. И людям, теснящимся в небольших квартирках по три семьи, тоже давали квартиры, каждой семье отдельно.
Да, совсем не в центре города, что очень пугало старшее поколение, считающее этот район глухоманью, да самое простое типовое жилье, но свое! Если старички еще тосковали по старым центральным районам, по узким переулкам со старыми тополями, по скамеечкам в тени и даже по общей кухне и перепалкам хозяек на ней. Там прошла молодость, там пережили военные годы. Однако они радовались за молодых, за детей. Они должны иметь если уж не свою квартиру, то хотя бы личную комнату, а не отгороженный ширмой угол в большой общей. Переживали конечно, но собирали свои вещи и переезжали в эту «тьму-таракань». Ну и кошек, у кого были, конечно же, с собой везли. Бывало что и сбегал какой, не желающий переселяться. Ездили искать. Чаще находили, но случалось, что и нет. Вот так кто-то обретал дом, кто-то терял. Но в подавляющем большинства хвостато-усатые жильцы переселились без проблем. Здесь было интересно, правда мышей пока намного меньше, чем старых районах. Зато немало птиц.
Само время было особенное. Когда люди верили, что счастливое завтра обязательно скоро настанет, когда равенство и братство совсем не пустые слова, когда выбранный всей страной в целом и каждым в отдельности курс самый правильный. Все это вселяло надежду и оптимизм. Особенно в молодых. Вот в этих самых бабушек, которые теперь кормили Дикого и его семью, которые были тогда совсем-совсем юными, а может кто-то еще детьми. И так они верилив это неизбежное счастливое общее будущее, что и коты начинали в него тоже все вместе верить.
Нынешние пенсионерки помнили, как заселялись в этот самый дом, помнили то время и многие были убеждены, что именно он было лучшим временем в жизни. Не только потому, что были молоды. Сама атмосфера была особенная. Все будто бы любили друг друга, по крайней мере стремились к этому. И проработали все по 40 и больше лет, надеясь, что заработают на безбедную старость. Но все поменялось. И безбедной их жизнь можно было назвать с натяжкой, разве, что те, над кем дети, как и положено детям, шефство взяли. Но ведь в войну было хуже. Ведь войны то нет. И это главное. А значит своим скромным завтраком надо поделиться с теми, у кого никакого нет, с теми, кто ждет внизу к назначенному часу. Заодно и прогулка ноги размять, и общение с подружками. Эх молодость, молодость, где же ты…
Сколько было веселья в этих дворах. Как играли по выходным в волейбол, а как отплясывали по праздникам до рассвета. Обязательно кто-то выносил баян, или включали граммофон прямо в окно.
Никто не практически не закрывал входных дверей, окна новенького дома на портили своим видом железные решетки на первых этажах, превращая его в тюрьму. Все знали своих соседей и воспринимали их как родных, все знали жителей всего двора, их беды и радости. Нет, ну были конечно разного рода исключения из правил, и странные нелюдимые личности, и воришки, и пьяницы, и дебоширы и тунеядцы. Кого всем домом брали на поруки, кто-то так и пропадал в водовороте никчемной жизни. Но не они задавали тон истории вокруг. Сколько всего помнил этот самый дом. Сколько семей видели его стены.
Это и шумные новоселья, и радость веселых свадеб, и слезы прощаний, и ночной плач младенцев, появившихся уже в этих стенах, и тихие признания шёпотом в любви, пока никто не слышит, кроме стен, и снова шуб свадеб и новоселий. Кто-то жил в доме с самой его постройки, кто-то приехал потом, кто-то дожил тут своей век, а кто-то на свет появился.
Дом помнил, как всем двором отмечали праздники, как устраивали общие субботники, как дети гоняли в футбол, а дедушки, играющие в домино рядом, шумно «болели» за внуков. Дом помнил, как всем миром сажали тощие кустики сирени и деревца черемухи на пустыре. И вот уже все постройки вокруг утопают в сирени, а ветки черемухи буквально стучатся в окна жильцов третьего этажа. И хилые топольки давно уже выше крыш.
Здесь рождались, делали первые шаги, шли в школу, влюблялись, женились, заводили детей, потом внуков. Полвека – долгий срок. И всему этому свидетелем был дом.
И да, он тоже был уже не молод, и имел свои раны. То трубы потекут, то крыша провиснет. Но всегда его «подлечивали» и снова стоял как новенький. И но продолжал нести свою службу, давая людям столь необходимое самое ощущение тепла собственного гнезда, родного дома. И он тоже скучал, как и бабушки, по юности своей, по тем временам, когда люди были добрее, а души их более открытыми, как и двери в квартиры. Обычные деревянные двери, вовсе не стальные, как нынче.
И мебели в квартирах было меньше, а света больше! Иногда дому казалось, что все эти двери, замки, решетки, все это добро, нажитое людьми за последнее время, такая «тяжесть». Ну зачем им столько вещей? Разве в этом истинная радость? Но он мужественно выдерживал груз на своих «плечах» Ну хотят три телевизора, значит так надо. Ходить к соседям смотреть, как бывало тоже наверное не очень то и здорово. И наряды меняют каждый день. Кто это? Новенькая? Да нет, же Варюха из 18 квартиры, опять новое платье. А Дом помнил как братья, почти погодки Юрик и Шурик на свидание одни парадные брюки по очереди надевали. Один на свидание идет, другой дома сидит, потому что такие вот штаны презентабельные, нигде умелыми руками матери не зачиненные только одни завелись. Зато женились братья один раз и на всю жизнь. Что по нынешним временам редкость. Только имеет ли смысл гадать, что было лучше тогда, а что сейчас?
Другое время, другой курс, другие люди. Все тот же Дом. Да и люди, не такие уж кардинально не те…. Во-первых, многие потомки первых поселенцев, во вторых главные мечты что тогда, что теперь у людей одинаковые. Вот как на Новый Год раздавался в квартирах звон бокалов, так и слышал Дом под этот звон из года в год десятилетиями одни и те же пожелания, так и оживали в душах одни и те же надежды. Люди хотят быть счастливыми. Во все времена.
Они хотят быть здоровыми, любимыми, не одинокими и успешными быть хотят. И вряд ли что-то изменится и еще через 50 лет. Поэтому дом все равно любил всех своих обитателей, в том числе и тех, кто ютился в подвале.
Кошки там появились не сразу. Сначала это был просто сам по себе подвал. А откуда было взяться кошкам в лесу? Потом уж сюда добрались.
Сейчас, когда Дикий стал полноправным жильцом и обитателем Дома, на первом этаже здания находился детский клуб. Тогда, полвека назад там было что-то наподобие общежития для строителей, возводящих всю эту по тем временам сказочную красоту. Это сейчас на фоне домов, достающих до неба, которых так напугалась мама Дикого, эти домишки казались почти бараками. А тогда они гордо назывались новостройками. О них делали репортажи, о них писали в газетах.
И теперь многие новоселы наконец-то получили возможность завести в собственной то квартире себе питомцев.
В коммуналке или в доме на несколько семей всегда обычно находились противники этой затеи и нередко возникали конфликты. А еще ведь примета есть. Мол, через порог нового дома надо обязательно первой пустить кошку. На счастье. Вроде и поколение было не то, что в приметы, даже в Бога не особо верующее, только в себя… но все равно традиции штука живучая. На счастье же. И если всегда мечтал о коте, чего ж не попробовать, не совместить мечту с новосельем?
Так что любая случайно забредшая в эти края бездомная кошка практически тут же обретала дом. Как и ее дети.
Да и строители активно рекламировали всех рожденных тут за время стройки малышей. Мол, каждому в дом по коту. И малыши шли нарасхват.
Так что в подвал начали заселяться первые обитатели, когда эти малыши, когда стали выходить во двор на прогулку и плодиться и размножаться. В те времена дворы были относительно тихими и безопасными. Машин - по одной на дом у какого-нибудь чиновника или отставного полковника. И медицина в вопросе кошачьей контрацепции не преуспела. Никто и не думал вообще о таком.
В итоге подвалы всех домов заселились. В том числе и тот, где теперь обитал Дикий. Когда стройка закончилась, первый этаж дома отдали под какой-то архив документов. Привезли стеллажи, разложили папки, посадили заведующую за столом. Никаких компьютеров тогда тоже еще не знали, поэтому разного рода папок и бумаг появлялось много. История. И надо было эту историю где-то хранить.
Ну а в таких местах всегда водились мыши. Да и крысы тоже. Прогрызть папку старых бумаг и устроить там гнездовье для семьи – самое мило дело. Так что некоторым обитателям именно этого подвала неожиданно подфортило. Может тем, кто хоть раз да полежал в заветном счастливом углу?
Как бы то ни было, но сразу четверых взяли на «работу» в архив. Им позволено было там находиться постоянно и обязательно ночью. Их кормили ровно столько, чтобы считали помещение своим домом, а заведующую хозяйкой, но, чтобы охотничий инстинкт не был заглушен желанием крепко выспаться после сытного обеда. Поэтому потчевали днем, на ночь оставляли голодными, для охоты. По сравнению с подвалом это по-любому была райская житуха. Но свободный выход на улицу котам никто не запрещал. А значит они по-прежнему плодились и размножались, крутя романы с девицами из подвала. На службу специально были приняты именно коты, потому что кошки неизбежно однажды тоже устроили бы в бумагах себе гнездо для семьи. Пришлось даже поскупиться мнением о том, что кошки ловят мышей лучше котов. Такое убеждение бытует издавна.
Потому что кошкам надо кормить детей и учить их охоте. Поэтому, в деревнях до сих пор заводят в избе кошек вместо котов. Кошки рожают котят, а с этим никто не борется при помощи доктора лишь потому, что без детей кошка и мышей ловить перестанет, что охотничий дух пропадет вместе с материнским. Заблуждение. Проверено не одной чисто квартирной кошкой, которая и мышей до в жизни ни видала и детей никогда не имела. Но со всякого рода предрассудками и заблуждениями, берущими корни в давних временах, бороться всегда трудно. Выходит, но очень неспешно.
Так что тогда в архиве трудились пацаны. В том числе и далекий предок Рыжего кота.
Так что выходит Рыжий был по сути уличным не в первом уже колене, поэтому и не выказывал желания что-то менять собственными силами.
Его пра,пра пра предок был тоже рыжим и толстым. Однако весьма подвижным и быстрым, чтобы прослыть знатным охотником.
Кормили его тогда, конечно же не те ж самые бабули, что теперь потомка, а бабушки этих бабушек. И именно с их протекции он и попал в архив.
Выходит, что так оно было всегда. В подвале кошки, около подвала – бабушки. Дом уж это хорошо знал. Молодые так спешат жить, что в этой спешке кошек на улице и замечают то далеко не все.
Не то, что они там голодные и несчастные, а того что они там вообще есть.
Жизнь бурлит. Дела, семья, работы, дети, все по кругу. Не хватает общения с братьями меньшими, заведи своего. Конечно, молодежь кошек тоже всегда подкармливала, как и люди средних лет, но чаще так, эпизодически, время от времени, раз от разу или просто передавали бабушкам угощение. Вот это с тех пор практически ничего не изменилось. Другое дело пожилые люди, особенно женщины. Ведь желание заботиться о ком-то, кого-то жалеть, кому-то быть нужным не проходит просто так, когда вырастают дети и внуки или даже правнуки, даже когда уходит здоровье и понимаешь, что нянька из тебя уже некудышняя. С тобой уж родня нянчится, аки с младенцем. Не забудь плиту выключить, не забудь таблетку принять, не ходи одна никуда далеко и т.д.
А уж если на каком-то этапе пути, ближе к финишу остаешься один или почти один, то одиночество только обостряет все эти потребности, быть нужным кому-то. Вовсе не все их кормилиц-старушек были одиноки, брошены или забыли. Лишь малая часть. Просто у молодых свои заботы, свои семьи, свои дома, иногда совсем в другом конце ставшего огромным города. Вот это единственное, что не учли те, кто возводил когда-то эти самые дома и кварталы по всем направлениям от центра и те, кто уезжал за пределы старого города.
Не думал тогда никто, что расстояние, на которое расширятся городские границы разведет однажды близких людей, что видеться они будут реже, общаться меньше. Да и ритм жизни стал совсем сумасшедшим. Хорошо хоть мобильные телефоны изобрали, можно быть с близкими на связи в любом месте в любое время. Вот и осваивали бабушки на старости лет модную технику, чтобы узнать все новости и детей и внуков, да и они чтобы знали, что все пока хорошо. Конечно не все было хорошо и не всегда. Но зачем расстраивать молодых тем, что снова соседи скорую вчера вызвали из-за давления. Не померла же, обошлось. Значит все хорошо. Они заняты, у них дела, вот скоро праздник, свидимся, зачем по пустякам любимых волновать.
И выйти и покормить кошку – это как таблетка от недостатка общения с глазу на глаз, без телефонов. Даже если просто с котом. Ну и что что не отвечает? Слушает же, в глаза смотрит.
И средство себе доказать, что раз ты не забыл, раз ты что-то приготовил и сам на улицу вышел, раз ты помнишь, как рыжего кота зовут и к соседке вечером на картишки позвали, значит на самом деле все хорошо, жизнь продолжается. Просто слегка неспешно идет, как старушка, ковыляя.
Менялись поколения кошек. Менялись поколения бабушек. И вот уже они, кто когда-то пробегал мимо подвала по делам и считал свою бабусю, чистящую на кухне мойву в кашу специально для дворовых кошек, слегка чудаковатой старушкой, которой просто скучно и нечем заняться, теперь сами делали ровно все ровно то же самое. И слезы к глазам без повода подбирались все чаще, как у той старушки, и кряхтеть и охать как-то само собой выходило, и сон в ночи почему-то не шел. Все это Дом видел, все это он понимал и тоже старел помаленьку.
Эта эстафетная палочка нечто большее, чем просто передаваемая старческая скука. Это что-то иное, совсем иное. Какая-то не писанная на бумаге история, единственным архивом для которой является память…
Кстати, об архиве. О том самом, обычном бумажном.
Итак, с легкой руки кормилиц первого поколения попал рыжий кот Барин в архив. И еще три кота. Это уж точно не барское дело мышей ловить, но так уж получилось. В этом кот имя не оправдывал, работал усердно не по-барски. Только вот формами был разве что похож да вальяжными манерами.
И прожили там до конца дней не все четверо. Поэтому у каждого подвального жителя этого дома был шанс однажды попасть на более теплое местечко, в заветный архив, как только должность оказывалась вакантной. А уж на чужом горе или счастье строили они свою жизнь раз на раз не приходилось.
Даже как-то кошка одна туда затесалась. И конечно же, как и ожидалось от Барина с сослуживцами котят и родила. Двух котов. Поэтому их сразу в архиве уж и оставили, а вот кошку кому-то отдали в добрые руки. И мышеловка была неплохая, но слишком уж хлопотно.
Из первого поколения всю жизнь провел в архиве как раз Барин. Одного его напарника сманил директор рыбной лавки, что открылась через год после архива через улицу. Подманивал, подманивал и сманил. Нет, чтобы своего, другого кота найти. Но земля слухами полнится, а про этих служак уже весь двор знал, какие они молодцы. Кто ж устоит перед таким искушением. Где лучше служить – среди бумаг или среди еды?
Разве что Барин устоял, на приманки не повелся.
Другой кот на пенсию вышел вместе с заведующей. Она вообще рыжего хотела себе забрать, да вот черный с белой грудкой взял да повредил себе лапу в какой-то уличной схватке. Вроде лапа зажила, но хромота осталась. Куда уж его оставишь? Ушла и забрала. А Барин остался.
Третий напарник лет пять проработал, а потом как свозь землю провалился. Убег куда-то. Он вообще гулена был. Иногда по три дня где-то шлялся. Но потом приходил и работу свою исполнял. А тут ушел и пропал.
Зато Барин все свои 16 лет в архиве и прожил. Год в подвале еще до этого. Последние года два уж мыши от него по большей части сбегали. Глаза уже не те, лапы тоже. Но он мог шугануть их в засаду более молодым товарищам. Да и в архиве он уж стал ни сколько работником, сколько талисманом. Ловит, ни ловит, пусть все равно старичок тут живет.
Там он Кошачьему Богу душу и отдал под стеллажами. Хотел было уйти, помереть свободным котом, но ночь была, выходные, двери закрыты, не дотянул.
Когда утром на зов не вышел и когда его нашли, то устроили пышные похороны. Ребятишки даже букеты принесли и гроздья рябины под сирень, где кота закопали. Сирень и сейчас на месте была, пышно цвела по весне.
Нынешний Рыжий почему-то любил под ней полежать после кормежки, под той сиренью. Да и Барин уважал это место, не зря же его ему выбрали.
Архив просуществовал в доме лет, наверное, тридцать, а то и все сорок. И годами все было как было. Кошки, бабушки, архив.
А потом документы вывезли. Настали смутные какие-то времена. Помещение то пустовало, то прекращалось в некий склад не понятно чего, то там собирались какие-то странный люди, целых два месяца вообще рынок был. Как-то говорят даже драка бездомных там была, милиции понаехало. Да, появилось такое явление как бездомные и вошло в обиход новое слово бомж.
Что коты без крова бывают Дом знал, но вот чтобы люди. Это было как-то дико по-началу, потом стало обыденно. Ну как такие вещи могут быть обыденными? Не понятно. Но не ему, Дому, судить.
Он жильцов любил, но никогда не имел возможности их выбирать, или сам вселять и выселять по своему желанию. Была бы такая возможность, всех бы приютил. В тесноте, не в обиде, ему ли ни знать. Кошки всего этой смуты сторонились. А архивных кого домой взяли, кто в подвал снова вернулся смуту пережить.
Мышей в закрытом наглухо пустующем этаже развелось видимо-невидимо. Жильцы стали жалобы писать. В конце концов приехали рабочие, все отмыли, все покрасили и открылся в доме клуб детского творчества. Детишек туда водили музыке учиться, рисованию, танцам и всяких другим навыкам.
Как раз страна начала оправляться от шока после резкого смена курса и траектории движения к будущему, по которому столько лет шла вместе со всем народом своим. Народ перестал бояться за то, что будет завтра, подросло новое поколение тех, для кого новые условия были уже привычными, жизнь начала возвращаться в более-менее спокойное русло. Не без проблем, совсем не без проблем, но все же. По крайней мере стрелять на улицах стали реже и в новостях про криминальные разборки пугающих всех «группировок» (тоже новое было слово) говорить меньше. Образовался постепенно средний класс. Не бандиты, урвавшие свой кусок когда-то общенародного пирога, и не бедные вдруг потерявшие ориентир люди, на которых как казалось разделилось все общество сначала, а те, кто сумел таки адаптироваться так или иначе выстроил жизнь в новых условиях. И снова стали водить детей в кружки и секции. Правда теперь не бесплатно как раньше, а за деньги, но все равно было лучше, чем совсем ничего, чем когда дети по улицам бегали, пока мама и папа думают, как им на хлеб заработать.
Сложные были позади времена. А теперь молодые мамы, щебеча о чем то своем, о родительском, каждый день вели своих чад на занятия. Особой популярностью пользовалась группа английского языка и класс бальных танцев. Что ж, новое поколение не без оснований полагало, что в нынешнем обществе такие знания и умения будут не лишними, все, конечно же видели в своих детках будущих успешных предпринимателей, дипломатов, ученых или звезд эстрады и телеэкрана. Умными и образованными.
Во все времена родители хотят, чтобы их дети в жизни достигли большего, чем получилось у них и жили лучше. Поэтому клуб пользовался успехом. Тогда таких было еще мало, и проект был обречен на успех. Кто-то, кто купил и оборудовал помещение не прогадал. Взрослые тоже активно учились чему-то новому, вести бизнес, например.
Только вот котам какая с того радость? Да никакой. Шансов на то, что снова понадобится их помощь в клубе практически не было. Ремонт сделали хороший, ни одна мышь не проскочит.
Да и дети такие громкие!
Плюс далеко не все родители приходили в восторг от перспективы общения их холеных деток с бродячими кошками. Если будет надо, они породистую домой купят, у доктора ее проверят. А тут – грязь, блохи и что совсем страшно еще и лишай, не дай Бог…
Это не былые времена, когда дети всем двором тискали всех подряд кошек, а потом все вместе всем двором зеленкой мазались вместе с ними. Так и ходили в разных мазилках, и коты, и дети и их родители.
Времена другие. Никто уже детей одних во двор и гулять то не выпустит. За руку водят, из школы встречают, в школу провожают, ключ от в квартиры не доверяют. У тех, кто побогаче появилась домработницы и няни, кто жил поскромнее определи детей в группы продленного дня или уговорили бабушек бросить работу, что чаще всего. И понятно, что в популярный детский клуб деток водили те, кто мог себе это позволить. И такие гениальные детки просто никак не могли общаться дворовыми котами.
Пришлось бабушкам котов новой науке тоже обучать. Чтобы к двери даже близко не совались. И кормить стали, когда клуб еще не открылся или уже закрыт. Не то, чтобы кошек обижал кто-то сильно. Подвалы не забили, уже неплохо. Через какое-то время привыкли они сами пережидать наплыв детей и родителей, не попадаясь на глаза. Шумно, конечно стало, но явной угрозы не было. На их жилье никто не посягал. А если какой малыш и протягивал к ним руку, так даже хвост не надо было поджимать, мамаша оттаскивала ребенка с криком «не трогай» быстрее, чем тот успевал дотянуться. Коту же кричала «Брысь!»… ну Брысь так брысь, не очень то и хотелось.
Были и более спокойные мамы. Которые показывали кошечек ребенку издалека, даже рассказывали, как им тут зимой холодно, как голодной, как тяжело жить на улице без своего дома и что нельзя кис обижать. Они и еду бабушкам для кис приносили, весьма вкусную. Нередко это были как раз няни малышей. Так сказать те, что поближе к народу, к самим бабушкам.
Но большинство кошек просто не замечало. Когда жизнь вертится вокруг своих собственных «котят» и своей семьи и ничто не этому не угрожает, зачем отвлекаться. Да и молодость ту самую, когда реально не видишь такие мелочи точно никто не отменял. Вот будут бабушками… вот тогда еще лет через сорок…
Кошки приспособились. Люди тоже. Одни не пытались попасть на запретную территорию, другие не посягали на кошачью.
Клуб продержался долго, лет 7 не меньше. Именно в этот период и появилась тут мама Дикого. Такого рода заведений стало уже много, платежеспособных родителей тоже прибавилось, цены на подобного рода услуги стабилизировались и занятия стали доступны почти всем.
Приходила сюда уже достаточно разношерстная публика, с разным, но в целом нейтральным отношением к кошкам. Живут в подвале и живут, во всех подвалах живут, обычное дело. Кошки тоже давно привыкли к людям чужим первыми не бежать, так что никто друг друг не мешал и встречи проходили по уже привычному сценарию «Вон, видишь киска. У нее дома нет. Трогать ее нельзя, она укусит…» или «Давай ей положим колбаски и пойдем, а то она будет бояться и не покушает»… С чего взяли что обязательно укусит? С чего взяли что при людях есть не станет?
Вообще-то может и правы конечно, но цель то понятна, чтобы ребенок кого попало руками на улице не хватал. Да и не обидно вовсе. Совсем. Главное, чтобы вот в этом нежном возрасте, они поняли, что киски в подвале – они несчастные бездомные, которые даже если и кусают, то не со зла, а от страха. И что их пожалеть нужно. А не умеешь пожалеть, тогда не замечай. Главное, чтобы эти малыши, когда вырастут не превратились в тех, кто станет издеваться над слабыми и беззащитными лишь потому, что они «грязные, больные, плохие, ненужные никому». И тут даже не важно люди или кошки. Так что Дом полагался в этом деле все таки на мудрость мам, раз сам ни слова сказать не мог….
Так что когда Ловкая сюда прибилась, жизнь текла по уже устоявшимся законам. Правда первые дни клуб как раз закрыт был. Занятия начинались с 10 октября. Но к тому времени она уже вполне обжилась и когда вдруг стало непривычно шумно, но Рыжий и остальные даже ухом не повели, успокоилась и поняла, что значит так и должно быть. А кто такие маленькие человечки она тоже представление имела В деревне летом их было достаточно. Каникулы же. Но в силу своего осторожного характера с ними она на тесный контакт старалась на выходить. Как-то одна тетка у магазина поймала доверчивого Топаза и дала дочке своей подержать. Дочка или внучка так прижала брата к себе, то сначала пискнул, потом крякнул, потом вообще затих, аж голубые глаза закатились. Ужас! Даже тетка сама перепугалась, сразу котенка отобрала, погладила и на дорогу обратно посадила. Еле еле отдышался брат потом. Лучше не рисковать.
Не зря она тогда сразу как людей увидела в траву прыгнула, а брат на тропинке, дуралей, сидеть и остался.
Нельзя заходить в большую стеклянную дверь, ну она, новенькая, и не будет. Зачем, если не знаешь, что там, за дверью. И детей потом научит не заходить. А в остальном все вроде нормально.
Что впереди грядут очередные, для кого-то судьбоносные перемены еще никто не догадывался. И Дом в том числе. Ему детишки нравились. Бегают, шумят, вокруг мамы молодые снуют. Как-то сразу понятно, что жизнь вперед идет, и он вроде бы тоже становится моложе. По выходным на занятия чад приводили папаши. Тоже весьма занимательное зрелище. Только машин во дворе становилось сразу много. И так в последнее время совсем беда с этим делом. Кто ж тогда, когда все начиналось мог угадать, что почти у каждой семьи своя машина будет, а то и две?
Никто не предусмотрел, вот во дворах и тесно. И тут еще папы эти пешком ходить разучившиеся, наверное. До клуба идти пять минут, нет, на машинах приехали. Может просто показать друг другу у кого круче? Но все равно суета Дом радовала. Клуб лучше, чем архив. Веселее. Приятно, когда где-то внутри тебя ребенок рисует яркими красками мир вокруг, а потом с радостным смехом выбегает родителям «Смотрите, смотрит, что я нарисовал! Я сам!» Как то Дом даже увидел на таком вот рисунке сам себя. И куст сирени на углу. Родители наверняка сохранят его на память. Это ж здорово! И даже кошки на те рисунки попадали. Рыжий так точно. Как ни прятался, его не заметить было сложно.
В таком же доме-близнеце по соседству сразу же после стройки, как строители съехали, открылась детская поликлиника, где малыши уже нескольких поколений вечно капризничали и боялись, где им было больно или просто скучно. И у мам были такие озабоченные лица! Хорошо, что этому Дому достался сначала тихий архив, потом веселый клуб. Его радовали и покой и позитивные эмоции.
Может пенсионерам с нижних этажей такой переход от архива почти к детскому саду и не понравился, а Дому да. С другой стороны, бабушкам теперь было на что поглядеть в окошко. Да и галдеж был не постоянным, как не детской площадке, а по расписанию, между занятиями, в пересменку. Каждый урок полтора часа. Можно успеть вздремнуть. А если вдруг песенку какую там разучивают, считай колыбельная. Дом был доволен. Архив все таки скучновато. Он так вообще не спал никогда , хоть и район давно уже прозвали «спальным».
Постоянно, даже ночью, находилась хотя бы одна квартира, где кто-то бодрствует. Пока кто-то засиделся, другому уже на раннюю работу, там мать кормит младенца, там студент готовится к зачету, там старику не спится, там кто-то матч затеял в прямом эфире смотреть с другого конца света. Да Дому и не положено спать, он де Дом!
Он очень любил выходные, когда все жители были дома и чем-то интересным заняты. И грустил в мае, когда часть жителей уезжала по своим дачам, детей отправляли к бабушками туда же, в деревню или в лагеря. А в августе все возвращались. Лучшее время в году, еще тепло, и все дома. А еще радовали общие большие праздники – 7 ноября, 1 мая, 9 мая, и конечно же Новый Год.
Увы, часть их оказалась забытой, но Новый Год – это точно навсегда! Зато стали отмечать Пасху всем домом, а не только бабушки по-тихому между собой.
Выходило, что долгую жизнь уже Дом прожил. Ну что эти молодые, высокие, стройные, с блестящими окнами и пентхаусами под облаками зазнайки могут знать о жизни? И простоят ли они вообще полвека на этом месте? А он еще ничего, он еще постоит десяток-другой лет. Кирпич – материал надежный, веками испытанный, не то что эти модные нынче облицовки. Вон тому великану у речки еще и двух лет нет, а штукатурка вся осыпалась и плитка за ней. А воображал то, а чванился… Поживи с мое, потом хвастай, думал иногда дом, озираясь по сторонам и видя как меняется мир вокруг. А потом, потом он вспоминал, что основа жизни – это добро. И вообще если ты начинаешь брюзжать как старик, ругая молодое поколение, значит ты стариком и стал. А этого допустить Дом никак уж не мог.
Он встречал, провожал, радовался, оплакивал. И судьба каждого кота ему тоже была не безразлична. Вмешаться не мог. Приютил и все. А дальше – дальше как Бог даст. Но чужим ему никто не был, даже если гостил в подвале всего день-другой, а потом благополучно нашелся.
И конечно же, Дом приметил и кошечку молодую и прибавление. Эх, бедолаги, бедолаги, живите, я помогу…
Видел он в квартирах своих каким может быть настоящее кошачье счастье. Если бы мог взять горсточку, да в подвал отнести, так и сделал бы. Но у него и ладошек то нет, только стены да окна. Он же Дом. А еще душа. Душа у него была. Ее никто не видел, но это же не означало, что ее нет. А что тогда иначе как не душа болело и радовалось за всех? Просто такое стены никак не умеют, даже если и из кирпича.
Скрытый текст +
Люди, вы тут тоже чего-нить пишите иногда, если захочется, а то как-то пустовато