История (глава 5). Зазеркалье

...Вечером мы, все вместе, построили и обсудили несколько увлекательных теорий – откуда могла взяться, и куда делась таинственная кошка. Прибыли из своей “дачной поездки” соседи, ещё раз поблагодарили за бдительность – сказали, что кто-то сдвинул штору, и только. У них всё современно: балконная и входная двери под пристальным взглядом видеокамер. Даже если незваный гость первым делом бросится к камере и отключит её – та успеет передать картинку куда положено. Охрана прибудет быстро – уже устраивали “учения”.

Не то чтобы у нас несметные сокровища, сказал сосед, но лучше так. Да и полиция говорит, что один только вид работающей камеры, смотрящей тебе в лицо, заставит одуматься большинство преступников.

Так вот: на камерах ничего и никого, кроме смутной тени за балконом – нашего дрона. И на том спасибо.

...Я пролистал фото, и на многих уже успел заметить детали сцены – кошек – которые исчезали, стоило мне чуть-чуть ухудшить качество. Даже пришла в голову идея устройства, наподобие стереоскопа: одним глазом видеть исходную картинку, другим – чуть-чуть исправленную. И все “невидимки” сразу же объявятся.

Я обработал чуть меньше сотни картинок – надо ведь и основной своей работой заниматься – и понял, что привычная картина мира постепенно замещается. Или я – мы с Филатовой, если она видела то же самое – одинаковым образом свихнулись – “или одно из двух”, как говорил персонаж из мультика про братьев Пилотов. Материальные следы есть: следы той кошки на перилах. Это все заметили, это – факт. А вот всё прочее...

Я откинулся на спинку кресла. Теперь ещё это приглашение в клинику. Ладно, попробуем напрямик, без легенд. Последнее, что хотелось – говорить заведомую неправду.

— Филатова? – Вера не удивилась. – А, это по поводу твоего отчёта о выставке, да? Я читала про неё. Говорят, хорошая клиника, врачи хорошие. Это она предложила к ней привезти?

Я кивнул. Молча. Хотя хотелось поинтересоваться – что это за загадочный “отчёт”, о котором сам я ничего не знаю?

— Давай свозим, – согласилась Вера. – Хуже не будет. Так... – она открыла свой “ежедневник” – электронный календарь. – Вот, в пятницу можно. Утром. Можем сразу обоих взять, у нас ведь две переноски. Так пойдёт?

— Сейчас узнаем. – Я позвонил Филатовой и уже через пару минут она подтвердила и дату, и время – удачный интервал, дороги ещё не сильно забиты, успеем до главных пробок. – В десять тридцать утра. Если в девять выедем, аккурат успеем.

Вера встала за моим стулом и обняла за плечи.

— Костя, – она погладила меня по голове. – Ты уже второй день смотришь на эти фотографии, с выставки. На ролик тот, с балкона, долго смотрел. Что-то не так?

И что я должен сказать?

— Иногда кажется, что на снимках есть то, чего не заметил. Плюшка ведь видела кого-то, верно?

Вера села на стул рядом с моим и кивнула, держа меня за руку.

— Вот, смотри. – Я решился, и показал два снимка. – Вот соседский подоконник. И ещё один снимок. Разница по времени в две минуты. Ничего не замечаешь?

Вера недолго всматривалась.

— Шторы по-разному расположены. – Она указала на снимок, на котором я видел сидящего сфинкса. – Вот тут она отошла от подоконника... как будто что-то её отодвинуло. А здесь, – указала на другой снимок, – касается подоконника. Ты об этом говоришь?

Я кивнул. И вздохнул, с облегчением. То есть не я один вижу странности в окружающем мире.

— Необычно, – кивнула Вера. – Даже не знаю, что сказать. Костя, сделай перерыв. Я не знаю, что ты хочешь найти... но пусть голова отдохнёт.

А вот это хорошая идея. И я направился следом за ней на кухню, помогать, по мере сил, при приготовлении пирога. Это одна из наших традиций: пироги готовим вместе.

Плюшка недовольно мяукнула – куда, спрашивается, пошли, если кошка здесь, и требует внимания? – но потом спрыгнула, и побежала следом. Один только Герцог проводил нас взглядом, зевнул и блаженно растянулся на своём пледе.

* * *

Ближе к вечеру два слова “it thinks” вновь начали лезть в голову. В нашем с Верой кабинете я один; Плюшка дремлет на коврике; Герцог вальяжно развалился на диване в гостиной. Дети что-то увлечённо обсуждают у себя в комнате, Вера читает книгу и пьёт чай – на кухне. Обычный такой, мирный вечер.

Я поставил фотоаппарат заряжаться – батареи успели порядком сесть – и поднялся из-за стола. Надо глазам отдых дать.

Фраза назойливо вращалась в голове. Наваждение какое-то. И говорить не хочется: должна же быть сила воли! Я заметил, походив по кабинету, что назойливость фразы тем выше, чем я ближе к шкафу. Там у нас “мусомный амбар”, как говорит Вера: вещи, которые отчего-то не поднимается рука выбросить, но и пользоваться ими не получается. Под Новый Год мы устраиваем в нём очередную ревизию, и половина отправляется в мусорный ящик.

Я открыл “амбар” и первым делом увидел висящее на внутренней стороне дверцы зеркало. Старое-престарое, нашли его у родителей Веры, на чердаке их дома. Обычное такое зеркало, в портретной рамке – в верхней его части зеркальный слой уже истёртый, с чёрными кляксами. А в целом – отличная добыча для старьёвщика.

Мысль пришла в голову неожиданно. Я поставил зеркало на пол, прислонив к стене между шкафом и диваном. Фраза назойливо вертелась в голове, сводила с ума.

— “It thinks”, – сказал я вполголоса. И сразу же отпустило.

Я не сразу осознал, что по ту сторону зеркала сидит... Плюшка. Сидит и смотрит на меня, внимательно так – всегда так делает, когда хочет, чтобы с ней поиграли.

Я медленно поднялся на ноги, и оглянулся. Плюшка действительно сидит, но – на коврике, на столе. Встретив мой ошалевший взгляд, кошка спрыгнула и подбежала ко мне. И тоже: подошла к зеркалу и, медленно протянув лапу, прикоснулась к мордочке своего отражения. Отражение отпрянуло, и, пройдя налево – для нас направо – явно заглянуло за “своё” зеркало там, у себя. Плюшка немедленно сделала то же самое. Некоторое время кошки, настоящая и зазеркальная, носились – пытались, видимо, понять, куда делась та, вторая – затем замерли, почти друг напротив дружки. Изредка поворачивали голову и встречались со мной взглядом.

— Вера?! – я опомнился. Надо хоть кого-то позвать, посмотреть. Не слышит. Я не хотел далеко отходит – протянул руку, и взял, на ощупь фотоаппарат. Освещено хорошо, вспышки не потребуется.

Получилось! Обе кошки в разных позах.

“Зазеркальная” Плюшка встрепенулась, оглянулась и мяукнула, глядя мне в лицо – звука я не услышал, и на том спасибо. Затем сорвалась с места, пулей метнулась куда-то в дальний угол комнаты – в зеркале её уже не увидеть. “Наша” Плюшка посмотрела мне в лицо и тихонечко мяукнула.

По ту сторону зеркала стало темнее. Словно освещение – люстра – постепенно гаснет. Я опомнился, сбегал к столу, закрепил прищепкой камеру с дрона на кармане рубашки, включил запись и вернулся к зеркалу. Плюшка вновь мяукнула, уже встревоженно, оглянулась.

— Вера! – позвал я. И кричать громче не хотелось, сам не знал, почему. – Вера, подойди, пожалуйста!

— У-у-ум-м-м-р-р-р-мммм... Ф-фффффф!

Я чуть до потолка не допрыгнул. Плюшка первый раз ругалась и угрожала таким образом в тот, первый день – когда её привезли из приюта, и сначала отнесли в ванную – вымыть. Чудом только не порвала всех в клочья. Сейчас она стояла, вздыбившись, прижав уши и распушив хвост, перед зеркалом, ворчала и шипела на что-то по ту сторону.

В зеркале уже всё было черным-черно. И начало казаться, что тень просачивается из-за зеркала и начинает растекаться по полу, уже с нашей стороны.

Плюшка ещё раз рявкнула и фыркнула – я заметил, что тень, ложившаяся на пол у зеркала, словно бы втянулась назад, в зеркало.

Топот – в кабинет ворвался Герцог. Куда только делась его надменность! Он подбежал к зеркалу и, вздыбившись рядом с Плюшкой, завёл ту же “песню”.

Мне почудилось движение в черноте там, за зеркалом. Не знаю, почему это сделал – включил на фотоаппарате вспышку и, едва та мигнула зелёным – заряжена – сделал снимок, почти в упор.

Я заметил, что вспышка словно стёрла черноту там, за зеркалом – ослепительно-белая волна разогнала тьму, высветила интерьер “зазеркальной” комнаты – и мне почудился человекообразный силуэт, отшатнувшийся и съёжившийся.

Герцог и Плюшка отскочили от зеркала, продолжая шипеть и рычать – чуть покачивали задней частью туловища – готовятся прыгнуть! Я заметил, что трещины и кляксы на зеркальной поверхности наливаются белым свечением...

Первое, что попалось под руку – диванная подушка. Я бросил её так, чтобы закрыть ей зеркало. Послышался громкий хруст...

Подушка словно взорвалась изнутри – подпрыгнула на месте и осела бесформенной грудой.

Почти сразу же в комнату вбежала Вера, а следом – близнецы. У всех – глаза в пятак размером. Герцог и Плюшка перестали шипеть, но всё ещё горбились и держали хвосты распушенными.

— Костя. – Вера первой обрела дар речи. – Что тут творится?!

Так. Вспышка. Свет. Тень, отпрянувшая от зеркала. И фраза “в этой комнате лучше не оставаться” пришли в голову одновременно.

— Я расскажу. Денис, принеси из прихожей фонарь, пожалуйста. Да, с которым в погреб ходим. И варежки захвати. Вера, нужна тёмная, плотная ткань. Аня, уведи кошек и успокой, ладно? Пожалуйста, сейчас никаких вопросов, всё потом!

Надо отдать должное, все почти сразу же пришли в себя и отправились выполнять указания. Денис прибежал, держа в руке фонарь. Я включил его – яркость такая, что на расстоянии километра виден его “зайчик”. Навёл конус света на зеркало и осторожно отодвинул останки подушки.

Зеркало треснуло – три крупных трещины прибежали со сторон и встретились в центре. Вроде нет осколков, и на том спасибо.

— Освещай его, – попросил я Веру. Зеркало вело себя, как обычно – отражало то, что положено. Надев варежки, я поднял зеркало и обернул его в ткань. – Нужно вынести его из дома. Проверь, пожалуйста, нет ли осколков.

История (глава 5, окончание). Зазеркалье

...Минут через десять, когда убедились, что ни на полу, ни в ставшей лохмотьями подушке нет стекла, я осознал, что камера так и продолжает съёмку. Выключил и сел за компьютер – снять записи с камеры и снимок с фотоаппарата.

На этот раз все увидели обеих кошек – и нашу Плюшку, и зазеркальную.

— Обалдеть! – восторженно прошептал Денис. – Класс! А что с зеркалом случилось?

Ролик мы смотрели с закрытой дверью – Аня приманила кошек на кухню, и те успокаивались, поедая пакетик кошачьих деликатесов. А дверь закрыли, потому что рёв и шипение на ролике – в две кошачьих глотки.

— Выключи, – попросила Вера, после того, как я проиграл ролик дважды. На нём отчётливо было видно, как расползается по полу тьма, как отступает – когда кошки заводят очередную “песню” – и очень чётко был виден чёрный силуэт по ту сторону зеркала. Перед тем, как я бросил перед ним подушку.

— Подушку словно когтями подрали. – Вера осторожно перевернула то, что осталось от подушки. – Костя, ты что-то недоговариваешь. Что происходит?

Я закрыл глаза. Досчитал до десяти и открыл.

— Давай дождёмся Филатову – в пятницу. Расскажу, при ней.

— Па-а-апа! – возмущённо протянула Аня. – Ну мы же все видели! Мы тоже хотим знать!

— Аня, минутку. – Вера взяла дочь за руку. – Я, кажется, понимаю. Что-то случилось на выставке, да?

Я кивнул.

— Что именно?

Чёрт с ним! Надо попробовать рассказать. Я встал из-за стола, и начал было рассказывать...

...как понял, что сижу на диване, рядом со мной побледневшая Вера, держит за руку, а дети стоят рядом – и Аня сжимает в руке телефонную трубку. Я заметил, какой номер она набрала.

— Не нужно “Скорую”, – попросил я. – Долго я так сидел?

— Минуты три. – Вера потрогала мой лоб. – С тобой точно всё хорошо?

— Вполне, – ответил я, осознав, что вроде бы всё в порядке, и тело слушается. – Если вы не против, я пока не буду пытаться рассказывать.

* * *

— В общем, так. – Вера посмотрела на часы. Ого, уже за полночь. – Никому не рассказываем об этом. Ни единой живой душе! Дети, вы поняли?

— Конечно, – ответил с важным видом Денис, и Аня кивнула следом за ним.

— В пятницу мы отвезём кошек в клинику, там поговорим, вместе с папой, с Филатовой – и вам потом всё расскажем. Договорились?

— Договорились! – хором ответили дети. Переглянулись и рассмеялись. Мы присоединились – только сейчас отпустило напряжение. Слишком много небывальщины.

— ...До сих пор поверить не могу, – призналась Вера минут через десять, переоблачаясь ко сну. – Вот сама же видела, и слышала, а не могу! Что это было?

— Самому интересно. – Слегка покривил душой. Вот в этот самый момент, чего уж скрывать, я и сам был бы рад забыть кое-что.

Что характерно, те самые два английских слова уже не вертелись на языке. И на том спасибо. Уснуть удалось не сразу, и снилась разная муть – в общем, не выспался.

ААААААААААААААААААААААААААааааааа!!! На самом интересном месте!!!!

Интриган 80 лвл!!!



С нетерпением жду продолжения!

Признайтесь - у вас это рождается на ходу и вы сами не знаете, куда оно в итоге вырулит или все же есть некий изначальный "скелет" сюжета?

Спасибо. Традиция такая - завершать на интересном месте.

Была только идея "что, если с кошками можно поговорить". Всё последующее - импровизация.

Полного хаоса нет - если возникла сюжетная линия, идея или персонаж - просто так их уже не выброшу. Но в остальном - отчётливого представления о финале и дороге к нему нет.

Интересно, конечно, было бы узнать предположения, "что там дальше может быть".

Да, скажу сразу - у меня странная привычка: по возможности, не убивать главных положительных героев.

Традиция то понятно... только вот очень хочется иметь какую-то кнопочку - нажал и уже завтра, и уже новая серия

Спасибо, что ответили на вопрос, значит, вам почти так же интересно, как и нам, что ж там дальше то будет

А привычка у вас отличная, замечательная просто

Такую кнопочку и мне бы. Рр-р-раз - и книга готова. Причём уже в виде книги.

Но нет, всё по-старинке - вся разница, что раньше скрипели пером, а сейчас постукивают клавишами.

Постукивайте скорее, очень хочется продолжения!

Прекрасная у Вас привычка Ждем с нетерпением продолжения.

История (глава 6). Мадам де Помпадур

На следующий день, за завтраком, никто не говорил о вчерашнем – но все (кроме меня) оказались бодры и веселы. Включая кошек: Герцог, вопреки привычке, пришёл на кухню, пока там все завтракали, и “проследил” – устроился в величественной позе сфинкса на полу и время от времени одаривал нас взглядом.

— Прекрасно выглядите, Ваша светлость! – заметила Вера, убирая со стола. Герцог встретился с ней взглядом и зевнул. Сам знаю, явственно читалось во взгляде.

— Зеркало не забрали, – заметил Денис, посмотрев в окно. Мусорные баки, главное “украшение” нашего двора, из окна как на ладони. Вчера я отнёс завёрнутое в ткань зеркало в секцию для крупногабаритного мусора. Мало-мальски годные вещи обычно уносят минут за пять, даже вечером – иногда до подъезда дойти не успеешь, а вещь уже прибрали. А в зеркале как минимум рама дорогого стоит – ан нет, так и стоит, обёрнутое в чёрную ткань.

— Может, ещё заберут, – заметила Вера. – Всё-всё, вам уже собираться.

— Мама, у нас сегодня со второго урока! – возразила Аня. – Мы же вчера ещё сказали!

— Всё ясно. – Вера обняла дочь и отпустила. – Тогда не отвлекаю. Ваша светлость, нужно мусор вынести, а вы на дороге!

Герцог ещё раз зевнул, уселся. Посидел так пару секунд – и направился к себе в гостиную, на диван – распорядок превыше всего! Широкоплечий и мордастый, походкой он больше всего походит на тигра. И скуп на лишние движения – кроме тех моментов, когда они с Плюшкой играют в догонялки (когда считают, что никто не видит), либо когда забавляется с бумажным бантиком.

— Всё понимает, – заметила Аня вполголоса. – Вот я всегда говорю, а в школе никто не верит!

— Да и пусть, – утешил её Денис. – Мы-то знаем! Мам, может, зеркало в обычный бак переставить?

— Не надо, – покачала головой Вера. – Пусть уж стоит. Завёрнуто хорошо, даже если стекло высыпется – не выпадет.

Так и решили.

* * *

— Что не так со снимком? – спросила Вера минут через десять, когда у неё возникла очередная творческая пауза в работе над диссертацией. – Ты на него почти полчаса смотришь. Кстати, фотоаппарат зарядился.

— Теперь фонарь зарядить. – Я прогулялся до прихожей, взял тот самый фонарь. С детства я собирал разные осветительные предметы – и жальче всего было пропавших во время одного из переездов фонарей. Таких, которые со стеклянными стенками и свечой внутри. Вот это была настоящая древность – по словам моей бабушки, ещё девятнадцатого века.

А современные фонари... ну не мог я сдержать совершенно детского восторга, когда заморское чудо техники достало ярким, как Солнце, зайчиком до стены строящегося дома – в полутора километрах от нас. И зайчик тот прекрасно было видно! С того и начался новый этап увлечения. Вера даже подшучивает, что вскоре нужно будет переехать в квартиру просторнее, и выделить там отдельную комнату – фонарную.

— Так что со снимком? – Мы оба смотрели на фото, где зазеркальная Плюшка смотрит на меня, а наша – на зазеркальную. Любой скажет, что фотомонтаж, или компьютерная графика – причём качественная, не видно огрехов. Только вот мы не скажем.

— Я стою вот тут, – указал я курсором. – Где-то вот тут, по нашу сторону. – Курсор туда не достал, картинки там нет, но идея понятна. – Вопрос, где моё отражение?

— Точно, – прошептала Вера и посмотрела на снимок под максимальным увеличением – ну то есть наоборот, без уменьшения размера. Подвигала его по экрану, чтобы все части увидеть. – Тебя там нет. А Плюшка есть! Почему?

Я в который уже раз пожал плечами.

— Это я вслух думаю, – кивнула Вера. – То есть та невидимая кошка, потом эти ужасы с зеркалом, и тебе что-то мешает рассказать, что случилось на выставке. А Филатова? У неё тоже какие-то странности?

Я кивнул.

— Понятно, тоже не хочется рассказывать, – взяла меня за руку Вера. – Я бы и сама сто раз подумала, кому такое рассказать. Но почему именно Плюшка? И что, любое зеркало вот так может? Ты же помнишь, сам намекал, как это началось?

— Хочешь ещё раз попробовать? – Я посмотрел в её глаза. Вера улыбнулась.

— Нет. Только не у нас дома. Прекрасно жили без ужасов, и ещё поживём. Скопируй мне картинку, исходную, ладно? И ролики тоже.

— Да, надо сохранить копии, – согласился я. В мире есть два типа людей: одни ещё не теряли ценные данные, а другие научились делать их резервные копии. Мы относимся ко вторым.

Итого на выставке, на разных снимках, есть три “невидимых” кошки, не считая сфинкса. И все они замечены поблизости от той самой кошки-персиянки, с тремя котятами (их всех успели разобрать на выставке – порода и впрямь редкая – невзирая на сильно пятизначную цену за котёнка). Зовут кошку ни много ни мало мадам де Помпадур, полное имя – как у её знаменитой исторической тёзки, Жанны-Антуанетты. И ещё некая “её светлость” – уж не с ней ли я говорил там, в городе, у витрины?

Голова кругом идёт. Так-так... что там на шее у несравненной мадам де Помпадур? А ведь там что-то драгоценное на вид! Я вгляделся в свои и присланные фотографами снимки – мадам за свою жизнь собрала столько наград – представить трудно. И котята у неё сплошь выдающиеся. Такая может позволить себе драгоценное ожерелье. Да, именно ожерелье.

— Вера, – указал я на снимки. – Опиши мне, пожалуйста, как выглядит эта кошка. Которая персиянка.

— Мадам де Помпадур? – улыбнулась Вера. И подробно описала всё, заодно и свои фото показала. И на них тоже есть ожерелье! И Вера его, похоже, не видит, как не упомянули и журналисты!

Ну-ка, проверим. Тем же способом. Получилось! Стоило слегка ухудшить качество, и ожерелье словно исчезало. Очень интересно. Значит, быть невидимками могут не только живые существа. Я вписал эту мысль в свой рабочий блокнот (туда, по счастью, никто случайно не заглянет), и, чисто для разнообразия, занялся своими прямыми обязанностями – выдали мне рукопись, впереди не только встреча с её автором (а он, по словам Главного, человек не очень приятный), но и частые поездки в город. Что ж, постараюсь продолжить и своё собственное расследование.

Час пролетел в трудах праведных.

— Мне кажется, что ты на некоторых снимках видишь что-то, чего я не вижу. – Вера выключила дисплей своего компьютера. – Я права? Но почему-то не можешь, или не хочешь рассказать.

— Верно. – Прямо камень с плеч. Легче особо не стало, но стало проще.

— И началось всё с выставки... – задумчиво сказала Вера. Плюшка встала с коврика, потянулась, сделала пару шагов к Вере и – улеглась поверх её руки. И замурлыкала – громко, с чувством. Всё, человек, гладь кошку, займись своими прямыми обязанностями. – Вот хитрая! И как я теперь работать буду?

Плюшка подняла голову, посмотрела в глаза Веры, зевнула, и снова улеглась. Понятно без слов. Никак.

— Что ж, я хочу понять. – Вера посмотрела мне в глаза. – Тогда рассказывай то, что можно.

— Филатова сказала мне... – Я ожидал “щелчка” и выпадения памяти, а то и чего похуже, но их не последовало. – “Не оглядывайтесь”. Если в какой-то момент будет непереносимое желание оглянуться – ни в коем случае этого не делать. Сказала, что это важно.

— Интересно. – Вера посмотрела на довольную Плюшку, растянувшуюся у неё на руках. – Не сваришь мне кофе? Я тут слегка занята...

* * *

А вечером мы решили, внезапно, почистить “мусомный амбар”. Любая уборка помогает развеяться.

Сказано – сделано. Не ожидал, что за прошедший год мы собрали в “амбаре” столько хлама! Получилось два солидных размеров мешка. Как раз вынести – туда же, к крупногабаритному мусору. Заодно и весь прочий мусор вынесу. Последние относительно тёплые деньки – вот-вот выпадет первый снег, и наступит сезон “грязь замёрзла”.

Я посмотрел из окна кухни, и увидел у свёртка с зеркалом невысокий чёрный силуэт – кто-то всё-таки решил забрать. Ну наконец-то, а то я начинал думать, что и зеркала никто – кроме нас – не видит.

Сам не знаю, зачем взял с собой тот фонарь для погреба. У меня в сумке лежит минимум два фонаря, один из них – такой же мощный. Привычка. Нравится носить с собой “Солнце в кармане”. Тем более, что их свет приближен к солнечному, по спектру.

Странно... зеркало так и стоит, где стояло – а ткань на нём выглядит ветхой. Как такое возможно? Кто поменял? Вчера, отчётливо помню, завернули его в чёрный ситец – вовсе не ветхий. А сейчас такое ощущение, что ткань прогнила и обветшала. Я выложил два мешка добра – берите кто хотите – сходил выбросить кухонный мусор, и вернулся к зеркалу. Так и стоит, действительно – и ткань уже расползается. С чего бы?

Ощущение пришло внезапно. Захотелось оглянуться – сам не знаю, почему. Так бывает, когда кто-то сверлит затылок недобрым взглядом. И ещё – стало необычно тихо. Точно: чей-то взгляд царапает затылок, и хочется оглянуться. Нестерпимо, непереносимо.

Фонарь я так и держал в руке. Кто-то за моей спиной, кто это может быть? Не оглядываться. Нельзя оглядываться. А что можно? Бежать со всех ног, спасаться?

Стоило сжать рукоять фонаря, как малодушие схлынуло. Я почти что начал бояться – и пальцы сами, как бы случайно, повернули рычажок на рукоятке в нужное положение, а затем я рывком поднял фонарь, направил его за спину и включил.

Стробоскоп – страшный режим. Довелось применить его против стайки бродячих собак – как-то недобро начали подбираться ко мне, но после такого вот освещения с визгом разбежались кто куда. А сейчас мне показалось, что за спиной что-то взорвалось. И почудился не то вопль, не то что-то похожее – и сразу же прошло назойливое желание оглянуться.

Стараясь смотреть под ноги, я резко повернулся, приготовившись использовать фонарь как дубинку. И увидел, как что-то тёмное метнулось вправо и в сторону – туда, за мусорный бак. Не выключая фонаря, я шагнул и повернулся, чтобы увидеть, кто это там.

Видел я недолго, но на этот раз чуть не испугался. Нечто чёрное, небольшое – по силуэту вроде бы человек, но неестественно длинные руки и ноги. Оно скорчилось в углу, явно защищая лицо от вспышек. Я переключил фонарь на обычное освещение – точно, не то ребёнок, не то карлик. Закутан с ног до головы в чёрный балахон.

— Что вам...

Словно дым пошёл от карлика в балахоне – я сделал шаг вперёд, не выпуская незнакомца из конуса света – и тут чужак... растаял. Растёкся чёрным дымом. Я протёр глаза свободной рукой – нет, никого нет, серый бетон да металлические стены. И всё.

— Проклятие... – прошептал я, ощущая, как бешено стучит сердце. – Да что же это?!

И – словно слух включили. Я услышал, что кто-то бежит в мою сторону. Это Денис!

— Папа? – он включил свой фонарь – и оглянулся. Никого. – Мы заметили вспышки. Что случилось?

Я тщательно обошёл площадку, где стоят мусорные баки, всюду посветил. Никого и ничего, кроме валяющегося кое-где мусора. Денис сопровождал меня, тоже светил повсюду, и вглядывался.

— Папа, ты кого-то ищешь?

— Уже нет. – Я вернулся туда, где стояло зеркало. – Дома расскажу. Странно всё это. Смотри, ткань еле...

Я осветил зеркало, и, как по команде, таинственным образом обветшавший ситец свалился с зеркала серой грудой. Мы с Денисом невольно отступили. Но зеркало, пусть и треснувшее, вело себя, как и положено зеркалу – отражало свет, и ничего в нём не мерещилось, не было “зазеркальных кошек”. Или кого похуже. Я подошёл поближе, и мне показалось... да нет, не показалось! Точно!

— Денис, смотри!

Он тоже приблизился. Теперь мы видели это оба: там, куда попадал конус света, трещины затягивались! Мы не могли оторваться от этого зрелища. Денис не сразу опомнился – достал свой телефон и включил на нём видеокамеру. Трещины зарастали быстро, прошло полминуты – и зеркало вновь целое. А потом начали затягиваться дыры и царапины в зеркальном слое – там, где виднелись чёрные пятна и полосы. Ещё пара минут – и зеркало как новое. И ведёт себя, как положено добропорядочному зеркалу. Мы посмотрели на свои ошарашенные физиономии – в зеркале – и переглянулись.

— Пап, – спросил Денис, осторожно прикасаясь пальцем к стеклу. Ничего не случилось. – Оно тёплое! Как странно! Пап, и куда его теперь? Оставим здесь?

— Нет, – не скажу, что я был таким уж бесстрашным. Боязно было вновь приносить его домой. Но бросить тут – значило покончить с тайной, уйти прочь и забыть. Не мог я так. – Заберём домой. А ты что думаешь?

— Да, заберём его домой! Иначе никто же не поверит!

* * *

Вера и Аня ахнули, увидев, что зеркало стало как новенькое. Не без опаски прикоснулись. Обычное, прохладное на ощупь – как и ожидается.

— Даже не знаю, – призналась Вера. – Ну не могло оно починиться, вы и сами знаете! Но ведь и вчера всего того, что мы видели, быть не могло. Говоришь, кто-то копошился у зеркала, а потом исчез?

Я не стал подробно рассказывать про испарившуюся фигуру в балахоне. Не смог.

— Да, стоял у меня за спиной. Стробоскоп отпугнул его. А потом мы увидели, как зеркало само починилось.

— ...Всё равно не могу поверить, – сказала Вера, после десятого примерно просмотра того ролика, который заснял Денис. – Ну не может такого быть!

— Мам, ты хочешь, чтобы мы его выкинули? – робко осведомилась Аня.

— Я уже сама не знаю, – призналась Вера. – Давайте завтра решим – а сейчас завернём во что-нибудь прочное и негорючее, и выставим на балкон. Я с ним в одной комнате не останусь. Плюшка, нет! Плюшка, брысь!

Плюшка, и не думая уходить, подошла ближе к зеркалу и заглянула в него. Посмотрела в глаза отражению... а затем развернулась, и молча ушла, подёргивая хвостом.

Вера вздохнула.

— Ладно. Всё, давайте уберём его.

— ...Костя, – потормошила она меня, когда мы оба уже почти заснули. – Там ведь ещё что-то случилось? Да?

— Ты хочешь услышать это именно сейчас?

— Раз так спрашиваешь... нет, не сейчас. Всё, обними меня, мне страшно!

Их есть у нас!