|
20. Выгодное предложение
— Давай всё-таки строить гипотезы, – предложила Вера, после того, как все утренние ритуалы завершились, и дети ушли в школу. Плюшка немедленно устроилась на коврике у нас на столе, и внимательно поглядывала на нас. – Нужно сцепление с реальностью. Я не могу говорить о магии или чудесах. Это никуда не приведёт.
— Хорошо. Рабочая гипотеза. Вероника – и ещё, предположительно, четверо – разумная высокоразвитая раса. На Земле они пользуются человеческими телами. Возможно, у них есть постоянные тела, и ещё они могут пользоваться телами других людей – чтобы общаться.
Вера кивнула, и продолжила:
— Они утверждают, что домашние кошки, Felis catus domesticus, являются мыслящими, что предполагает наличие культуры, цивилизации; нам сказали, что самоназвание кошек – “кари”. Как называют свой вид Вероника и её сородичи, неизвестно. В качестве рабочего названия – “вид К”. Пойдёт?
Я кивнул – пойдёт.
— “Вид К” в человекообразной форме в состоянии влиять на память людей, – продолжила Вера. – Возможно, на память всех высших биологических видов. Умеет изменять агрегатное состояние; умеет излечивать как минимум некоторые механические травмы – это я про охранника. Возможно, умеет перемещаться из точки в точку – мы видели, как она исчезла – а возможно, умеет управлять доступностью для органов чувств. Ну то есть мы можем не воспринимать “вид К” органами чувств, если они того не желают.
...мы записывали ещё долго. Отдельно внесли записи о материальных объектах, связанных с “видом К”. А когда дошло до зеркал, возникли некоторые теоретические разногласия.
— Не могу я говорить о “зазеркалье”, – сказала Вера сердито. – Если нужно название, пусть будет, не знаю, “альтернативная реальность”. Давно уже придумано слово “портал”. Да, мы своими глазами видели, как Машка, прости, Мария-Антуанетта, перешла сквозь такой портал. Ну или нам всё приснилось, мы ведь тогда не брали с собой камеру. Получается, что некоторые отражающие поверхности могут в определённых условиях образовывать устойчивую связь с такой реальностью. Передаваться могут как минимум электромагнитные волны, как максимум - материальный объект.Я рассказал, что пока был в “потустороннем” антикварном магазине, видел себя – по эту сторону зеркала – замершим неподвижно. Вера покивала.
— Ужас, сколько всего исследовать! Но сейчас хотя бы не кажется, что мы сошли с ума.
— Контакт, братья по разуму, и всё такое, – сказал я.
— Какие мы им братья? Ты серьёзно думаешь, что мы чем-то интересны “виду К”? Разве что как обезьянки в зоопарке – забавные такие существа. Где-то так. Что мы им можем предложить?
— Мы заботимся о кошках, если что.
Вера фыркнула и рассмеялась.
— Ну да, приручены кошками, а чем мы занимаемся в свободное от службы время – кошек мало интересует. Хотя да, почему бы и нет? Немного унизительная гипотеза, но тоже годится.
И тут зазвонил её мобильный. Вера посмотрела на экран и вздохнула.
— Шеф, – пояснила она, и взяла трубку. – Соскучился, что ли? – Она приняла вызов. – Да, Юрий Олегович. Конечно, я вам ещё вчера текст отправила. Что? Прямо сейчас? Настолько срочно? Сейчас приеду.
— Что-то я его таким давно не видела, – сказала она. – Ну то есть не слышала. Надо съездить.
* * *
Пока Веры не было, я рискнул поискать “обломки” того названия книги – слова, которое, по туманным намёкам Вероники, опасно произносить. Ничего особенного поиск не дал: совсем малые фрагменты мелькали на сотнях тысяч страниц (никогда бы не подумал, что в Интернете так много разного бреда), обломки покрупнее не встречались нигде.
Разве что поискать в “невидимой сети” – “даркнете”. Но я по нему не специалист, и нет уверенности, что сумею не оставить следов.
А вот что мы не успели обсудить – так это историю того самого зеркала, которое - которые – родом с фабрики Осокина. Плюс его физико-химические свойства, включая способность к регенерации. Звучит бредово, да и как в конце девятнадцатого века могли изготовить подобное? Или “вид К” уже тогда присутствовал на Земле? Тогда получается, они напрямую причастны к зеркалам, к их изготовлению.
Но тогда вопрос: почему Вероника даже не спросила, не намекнула на эти зеркала? А знать она о них знает: даже если никто из её агентов не в курсе моего столкновения с тем карликом, танаброном, у мусорного бака – кошка Машка, виноват, Мария-Антуанетта, вышла из того зеркала прямиком в наш шкаф.
Тогда почему ни вопроса, ни слова о зеркалах? Или это тоже часть опыта – посмотреть, как представители Homo sapiens решают эту головоломку? И неохота спрашивать о зеркалах самому. Не знаю, почему – неохота. И понимаю, что опасные предметы, и в высшей степени необычные – а вдруг, тривиально, отберут? Или ещё что? Возможно, это наша самая большая ошибка. Надо с Верой посовещаться.
Занимаясь нашими “шпионскими делами”, я не забыл несколько раз позвонить автору, и обратиться по его контактным данным. Телефон сбрасывает, на письма не отвечает. Но почему Главный так уверен, что с автором всё ещё имеет смысл работать? Почему не отправил искать его человека, живущего поблизости? Это точно не я: до района, где по документам живёт автор, мне отсюда часа три ехать. В одну сторону.
И тут позвонил Главный.
— Видели его, – сказал он без обиняков. – Он ещё сказал, что у него давно недоверие к редакторам. В общем, жив и здоров, не в запое, но придётся, возможно, встречаться с ним лицом к лицу. Можешь эти часы записать себе по срочному тарифу.
А что, и запишу. Я только-только успел закончить обсуждать с Главным текущие дела, как услышал звук ключа во входной двери. Думал – дети вернулись. Оказалось – Вера. Поскольку не прозвучало “я дома!” – дурной знак – я поспешил ко входной двери. И точно: лица нет. Опять, поди, ругалась со завлабом. Ох уж эта наука...
Я молча принял её пальто, уже прикинул, чем бы её отвлечь от печальных мыслей – как будет готова, сама расскажет, что стряслось – как в домофон позвонили. Вера сняла трубку.
— Да? – сказала она отсутствующим голосом. Внезапно глаза её расширились. – Да. Да! Входите. У нас девятый этаж. И лифт не работает.
Повесила трубку.
— А зачем про лифт? – задал я первый пришедший в голову вопрос. – Сам бы это выяснил.
— Зачем человека зря расстраивать. – Вера удивлена, но пока непонятно, чем именно.
— И кто это?
— Сказал, что представитель Алана Дарму.
* * *
Кто не знает Алана Дарму, экстравагантного мецената и автора самых разных, самых безумных проектов? Из которых наименее странный – увековечивание памяти человечества на специальных керамических пластинах, в глубочайших соляных шахтах – там, где, по замыслу Дарму, у пластин больше всего шансов сохраниться ближайшие несколько миллионов лет.
И вот – к нам пожаловал его представитель. Если это не мошенник, конечно.
Представитель, Жан-Пьер Мерсенн, оказался мужчиной высокого роста, с усиками и в пенсне. И светловолосый при этом. В шляпе и с тростью. С ума сойти! При этом всём по-русски он говорит безо всякого акцента.
— Госпожа Загорская, – он осторожно пожал руку Веры, – господин Загорский, – то же самое и с моей рукой – на это раз достаточно крепко. – Я полномочный представитель Алана Дарму. Если вам потребуется подтверждение личности, я предоставлю все необходимые документы.
— Мы обязательно проверим, – кивнула Вера, – проходите, пожалуйста! Чашечку чаю?
— ...Алан Дарму весьма интересуется вашими, госпожа Загорская, разработками в области материалов, восстанавливающих свою структуру. И готов оказать всяческое содействие вашим исследованиям в этой области.
Вера явно не знала, что сказать. Сколько ей крови испортили там, в институте – за спиной называли шарлатаном, высмеивали, и всё такое. Если бы не сила воли Веры, и не её педантичность – не нашлось ни единой зацепки, ни единого повода официально объявить, что она занимается псевдонаучными исследованиями – её научная карьера могла бы оборваться намного раньше.
И тут такое! Не кто-нибудь, а миллиардер Алан Дарму! Да ещё с таким предложением!
— Но как вы узнали?!
— Мы ведём пристальный мониторинг, – сказал господин Мерсенн и показал копию одной из публикаций. Всё верно – именно после этой статьи в научно-популярном журнале над Верой начали издеваться. – Алан Дарму готов обеспечить вам все необходимые условия для продолжения исследований. В России или за её пределами – вам решать.
— Я хочу работать здесь, – сказала Вера сразу же. – Если это возможно, – добавила она почти робко.
Господин Мерсенн покивал.
— Вы говорите о частной научно-исследовательской компании. Да, это возможно, все организационные вопросы Алан Дарму берёт на себя. Мы видим в вас добросовестного учёного, чей талант явно недооценивают.
— Я согласна, – сказала Вера почти сразу же. Господин Мерсенн улыбнулся, и протянул Вере визитную карточку.
— Алан не ошибся, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Я оставляю вам все контактные данные. Вы можете лично позвонить Алану, он будет рад услышать ваш ответ. Я свяжусь с вами в ближайшие дни – мои контактные данные на той же карточке. Рад знакомству, господин и госпожа Загорские! – Он встал. – У вас очаровательные питомцы! – Он осторожно погладил Плюшку и Герцога – они оба сидели на ковре всё это время и, казалось, внимательно всё слушают.
Как только дверь закрылась за ним, Вера бросилась ко мне и обняла. Долго не отпускала.
— Просто не верю! – сказала она, когда сумела отпустить. – Прости, я сейчас плохо соображаю. Шеф весь мозг выклевал, и тоже, представь, по поводу Дарму!
* * *
По словам Веры, шеф сразу же пригласил её в свой кабинет – роскошный, надо признать, кабинет, в котором шеф любил повторять, как мало средств выделяют на науку – и с самого начала взял повышенные обороты.
Вера узнала, что тайком от шефа в частности и всего института в целом она продолжает объявлять о своих давних работах, так скажем, сомнительной научной ценности. Что ведёт переговоры через голову начальства. И так далее и тому подобное.
Когда Вера, совершенно спокойно (в чём я не сомневался – выдержка у Веры железная) попросила пояснить, в чём, собственно, дело, шеф показал ей сетевую публикацию за подписью самого Алана Дарму. С одной стороны, его считают мистификатором, авантюристом от науки и выскочкой. Но – богатым выскочкой, который сделал состояние на совершенно достоверных и полезных изобретениях в области электроники вообще и вычислительной техники в частности.
Так вот, в статье говорилось мельком, что многие учёные по всему свету не получают должного внимания к своим исследованиям, что вынуждены заниматься тривиальными и унизительными исследованиями... и так далее. Говорилось, в качестве примера, о сенсационных исследованиях сибирских учёных в области метаматериалов, и было фото Веры. Уж когда его взяли и по какому поводу – не понять.
— Я правильно вас поняла, Юрий Олегович? – спросила Вера, когда шеф подустал и сделал перерыв в разносе. – Пока это было моей инициативой, это было легко обозвать псевдонаукой. А как только Алан Дарму назвал это недооцененным и перспективным, это сразу же стало важным и интересным. Я правильно поняла?
— Да как вы... – побагровел шеф. – В общем так, Вера. Есть известная процедура. Если вам удалось привлечь грант или иную форму поддержки вашим исследованиям – вы обязаны следовать этой процедуре. И не предпринимать ничего через мою голову.
—...Я думала, он спятил, – сказала Вера. – Потом внезапно стал очень любезен. Забыл, наверное, что потребовал все следы моей “так называемой работы” отовсюду удалить, чтобы институт не позорить. Ну я и удалила, конечно. Да ну его! Давай лучше позвоним Алану Дарму!
* * *
— Рад был поговорить, господин и госпожа Загорские, – сказал Алан Дарму. Говорил он по-английски; по счастью, мы оба владеем им достаточно сносно. – Я полагаю, вам хотелось бы доказательств, что с вами говорил именно я. Не стесняйтесь. Я прекрасно понимаю вашу осторожность. Как я могу подтвердить, что я – это я?
— Вы ведь часто появляетесь в эфире, господин...
— Просто “Алан”, пожалуйста.
— Да, извините. Вы часто появляетесь в эфире, Алан. Когда будете говорить о науке, скажите “кошки правят миром”. Для меня этого будет достаточно.
Алан широко улыбнулся. Я и не знал, что он действительно мулат – вернее, все знают, и его фото видели тысячу раз – но именно в живом общении видно, что он “на границе всего”, как он сам говорит – рас, культур, языков, знаний. Смешение всего в одном человеке.
— В высшей степени необычно. Я выполню вашу просьбу, Вера. Рад был поговорить!
Мы специально дождались вечернего выпуска новостей: в Твиттере Алан Дарму пообещал, что сегодня появится в выпуске CNN. И действительно, появился.
— ...фонд Дарму поддерживал и будет поддерживать все новейшие направления научной мысли. Для меня необходимость поддерживать фундаментальную науку такая же очевидная истина, как и то, что кошки правят миром.
Дети, выбежавшие на шум, долго не могли понять, почему мама хохочет, подпрыгивает и хлопает в ладоши – поднятыми над головой руками. Так и стояли, смущённо улыбаясь.
* * *
Мы долго не могли уснуть. Вера всё никак не могла успокоиться.
— Поверить не могу. Всё равно не могу. И... мне, наверное, придётся уйти из института, – сказала она. – Если выбирать между наукой и диссертацией – я уже знаю, что выберу. Что скажешь?
— Мы поддержим тебя в любом случае, – сказал я. – Я бы выбрал предложение Дарму. И не только из-за денег.
Вера кивнула. Потом посмотрела на экран компьютера – там застыл кадр из выпуска новостей CNN, где Дарму выступил по поводу своих новых проектов – и ахнула.
— Костя, смотри!
Да, теперь и я видел. Вера включила воспроизведение ролика, и почти сразу же выключила. И указала курсором.
Улыбающийся Дарму на экране, за шикарным столом с лакированной крышкой. Слева и справа стоят зеркала – все знают об этой причуде Дарму. Так вот, в левом зеркале было видно, что на столе, рядом с Дарму, сидит роскошный, крупный мэйн-кун. В отражении сидит – на самом столе его не видно.
Можно не гадать, кто это. Трудно было бы не узнать Блэйка Уинстона д'Амура.
(продолжение следует)
|
))
